Чтобы понять великого человека, мало прочитать о нём книгу. Нужны живые яркие воспоминания. Вот и личность олимпийского чемпиона Анатолия Александровича Рощина раскрылась мне крупным планом не сразу. День за днём я изучала его биографию. Прочитала книгу «Основной закон победы», ознакомилась с материалами в интернете. Но мощь его натуры стала понимать лишь тогда, когда я познакомилась с племянником Анатолия Александровича.
МЕЛОДИИ БЕЛЫХ НОЧЕЙ
Александр Николаевич очень похож на своего дядю. Когда он (случайно, конечно), разместился для беседы в редакционном кресле так, что рядом оказалась висевшая на стене фотография Рощина крупным планом, то сходство оказалось просто поразительным!
«Да, мы с ним очень похожи. Они были очень похожи с моей матерью, его сестрой Марией Александровной. Мама и дядя Толя были очень привязаны друг к другу. Наверное, если бы не забота родных и близких, он не стал бы таким сильным. Во время голода 1946-1947 г. г. он мог бы вообще не выжить! Он был подростком, очень крупным, шёл самый рост, а еды не хватало. К тому же он уже, как все дети войны, наравне со взрослыми. Мама трудилась в колхозе и по возможности ему то молоко, которым поили колхозных телят, то мёрзлые овощи… Он часто вспоминали об этом.
Я звал его дядя Толя или Дед. Для меня он был второй отец. Мы проводили очень много времени вместе. Бороться я начал очень рано, ещё в 1965 году. А когда в 1976 году заканчивал школу, дядя Толя, уже ставший Олимпийским Чемпионом и живший и работавший в Ленинграде, сказал: мол, давай приезжай поступать ко мне в ВИФК, будешь трудиться и тренироваться.
Хорошо помню этот день 11 июля 1974 года. Я приехал в Ленинград поступать в военный институт физкультуры так называемый ВИФК. Дядя Толя там преподавал. Он встретил меня на вокзале, мы поехали к нему домой, а утром в институт. Я был зачислен абитуриентом, меня посадили на автобус и отправили в Токсово, где проходили экзамены. Я всё успешно сдал и стал курсантом легендарного ВИФКа.
А во время сдачи вступительных экзаменов познал всю прелесть белых ночей, о которых слышал и читал:
«И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса».
И убедился, как они прекрасны! Недаром поэты их восхваляют.
Учился я, несмотря на авторитет Анатолия Александровича (он уже был Олимпийским Чемпионом), без всяких поблажек и послаблений, держал он меня в строгости. Он вообще был очень строгим, но одновременно и справедливым. Поэтому его очень любили в институте. А курсанты так и вообще ходили за ним толпой! Но если к другим студентам он мог проявить снисхождение, то ко мне – никогда! С меня спрашивал вдвойне.
Забегая вперёд скажу, что много-много лет спустя, уже незадолго до смерти, Дед сказал мне:
– Спасибо, Саша, тебе за то, что ты меня в жизни ни разу не подвёл!
И это было для меня наивысшей похвалой.
Жили мы в казармах. Когда выпадало увольнение – я домой к дяде Толе. Они с Тётей Ниной были очень гостеприимными.. В его доме пели песни, играли на гитаре (он и сам немного играл), рассказывали анекдоты, шутили, в общем, было много шума и веселья.
А вот на службе, занятиях или спортивных сборах, если кто-то нарушал правила, то от него попадало крепко! Мне – первую очередь. Помню, как-то ушёл я в самоволку, а ему стало известно. Вызвал он меня к себе, и получил я по полной программе! Надолго запомнил…»
ДЯДЯ ТОЛЯ ДОМКРАТ
О силе Анатолия Рощина до сих пор ходят легенды. Конечно, прежде всего это – генетика. В роду Рощиных все были большие и сильные. И он был настоящим деревенским мужиком, причём, не только огромной силы, а и бесконечной доброты. Любил деревенский быт, работу, всегда по мере сил участвовал в сельском труде: заготавливал дрова, сено, ремонтировал дом… Ну и, конечно, обожал рыбалку и охоту! В этом настоящем мужицком здоровом образе жизни он черпал силы и духовные, и физические.
«Когда у нас совпадали отпуска, то проводили мы их в родных местах. Сначала я прилетал в Ленинград, а оттуда мы на машине (у дяди была «Волга» ГАЗ-24) ехали на Рязанщину.
Они с тётей Ниной приезжали часто, когда я был ещё мальчишкой. Их в деревне называли ленинградцы. Помню, приехали ленинградцы на Газ-21,а машина забарахлила.
Помню, приезжаем как-то на «Волге», а в дороге машина забарахлила. Мой отец был механик, дядя Толя ему говорит, мол, посмотри машину, что-то мост шуми. Отец:
– Нет проблем, завтра посмотрим, сегодня отдыхай.
Но дядя Толя не любил откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. И говорит ему:
– Коль, почему завтра? Посмотри сейчас, сразу.
С этими словами подходит к «Волге», телогрейку на руки, берётся двумя руками за багажник сзади и поднимает. Только крикнул нам:
– Эй, давайте чурбаны подставляйте!
Мы чурбаны подставляем, а он аккуратно поставил на них машину и говорит отцу:
– Давай смотри, что там…
Мы все были в саду. Отец повозился с машиной и кричит нам:
– Эй, домкрат, давай снимай свою «Волгу» и ставь на место.
Он опять так же легко поднял машину и поставил на землю. Вот какой невиданной силы был человек! За ним потом надолго закрепилось это прозвище – Домкрат…
А вообще-то он старался брать отпуск в августе. Потому что 25 августа у его матери, моей бабушки Натальи Васильевны Рощиной был день рождения, и в эти дни в старом доме собиралась вся наша огромная дружная семья.
Закончил я институт в 1980 году. Распределение получил на Юг, и долго там служил. Но каждый отпуск неизменно ездил на родину, только обязательно через Ленинград. В Ленинграде мы с ним наообщаемся, сходим на рыбалку, на охоту, встретимся с друзьями – и как прежде садимся в «Волгу» и мчимся на Родину.
В 1989 г. я поступил в адъюнктуру в ВИФК, на ту же кафедру, где преподавал Анатолий Александрович. И снова мы на несколько лет стали неразлучны.
ДЯДЬКА ЧЕРНОМОР
В книге об Анатолии Рощине «Основной закон победы» его сравнивают с Ильёй Муромцем. А вот племянник чемпиона Александр Аверин считает, что из всех сказочных богатырей Анатолию Александровичу более всего подходит образ дядьки Черномора из пушкинской «Сказки о царе Салта́не». Студенты его очень любили.
Тридцать три богатыря;
В чешуе, как жар горя,
Идут витязи четами,
И, блистая сединами,
Дядька впереди идет
И ко граду их ведет».
«Мне и впрямь так кажется: он идёт, большой, сильный богатырь, а за ним – толпа его учеников и друзей. Его на самом деле все очень любили. Во-первых, за то, что он был справедливый. Все оценки, все наказания и поощрения он делал честно! И все в институте знали: если Рощин сказал, значит, так оно и есть.
После увольнения из Вооружённых сил Анатолий Александрович много занимался общественной работой. Всем старался помочь. Были уже тяжёлые 1990-ые года, спорт в стране разваливался, как и всё, тренеры не получали зарплаты, закрывались детские площадки и стадионы. Он за всё переживал. Он звонил в правительство Санкт-Петербурга, депутатам, знакомым, писал письма и жалобы, и коек-что удалось отстоять. Наверное, потому, что его очень уважали. Ведь он за всю жизнь ничего для себя не попросил! А ведь всё-таки Олимпийский Чемпион! Многие на его месте использовали бы своё положение в меркантильных целях.
Он старался не отказывать в помощи. Кому-то достать лекарство, кого-то положить в хорошую клинику… У него были отличные отношения с руководством Военно-медицинской академии, и он часто устраивал туда на лечение и консультации друзей и знакомых.
Есть такая русская поговорка: большие люди плохи не бывают. Это про него. Он был большой, добрый и сильный. Любил всё хорошее: хорошие старые фильмы (современные терпеть не мог), старые песни, весёлые смачные анекдоты. А смеялся он так звонко и заразительно, что всех вокруг заражал своим весельем.
Он не терпел лжи, фальши, заискиваний, подхалимства. Если ему что-то не нравилось – говорил в открытую, не юлил. Мог сказать резко, то никогда не конфликтовал, не интриговал, никогда никого не обидел. И вообще, неприязни он никогда не показывал. Поэтому люди к нему очень тянулись. И, надеюсь, будут долго его помнить. Ведь человек жив, пока о нём помнят».
