В мае прошлого года советская и российская оперная певица, актриса, театральный режиссёр, педагог, народная артистка СССР, Кавалер ордена Ленина и полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» Галина Павловна ВИШНЕВСКАЯ по поводу какого-то очередного нытья деятелей отечественной культуры высказалась публично следующим образом:
«Новость сегодняшнего дня: киношники признали невозможность импортозамещения (дефицит аппаратуры), ситуация катастрофическая, создавать кино-шедевры на старой технике невозможно. Продюсеры взывают к помощи.
Я усмехнулась, прочитав.
Стивен Содерберг успешно снимает фильмы на смартфон и премии получает.
Проблема не в камерах (в конце-концов, их можно купить в Индии, Китае или Казахстане). Проблема в том, что снимать стали из рук вон плохо. Кино-культура деградирует».
Это далеко не первая критика великой певицей российской культуры. В 2008 году Галина Вишневская “прошлась” по главным мэтрам страны:
“От режиссуры ничего не осталось, это форменное хулиганство! Как эти совершенно бездарные люди получили доступ к сцене? Кто им позволил плюнуть на наши национальные святыни?
Им проще представить какой-то новаторский спектакль, наполнить его своим «уникальным» видением, чем сделать классический, с интересными мизансценами, не привнося в действо ничего “от себя”.
А началось все с грандиозного скандала в 2006 году. 80-летний юбилей артистки планировали устроить в здании Большого театра. Решили поставить в её честь Евгения Онегина. Вишневская приехала на предпремьерный показ, расплакалась и молча покинула зал.
Позже она рассказала в интервью о том, что жизнь свою посвятила служению искусству, но и подумать не могла, что современные артисты и их руководители способны так испоганить прекрасное.
“От ссоры Ленского и Онегина у меня всегда дух захватывало, но в новой интерпретации хор, как табун жеребцов и кобылиц, ржет над тем, как Онегин с Ленским ссорятся.
В сцене дуэли в козлячьем тулупе сидит Ленский, Зарецкий храпит пьяный на диване.
Ленский поет: «Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни», а тетки с грязными тряпками убирают пол после пьянки, то есть, ларинского бала. Что это? Я не могла заснуть две ночи.
И Галина Павловна распорядилась отменить юбилейный спектакль. Но директор Большого театра Анатолий Исканов и не подумал прислушаться: “Кому не нравится, могут отметить юбилей у себя дома” – сказал он. “Или научиться смотреть спектакли глазами современника”.
Вот так!
Когда скандал просочился в прессу в связи с отсутствием Вишневской в зале, многие решили, что Дива капризничает. Хотя тех, кто с ней согласился, было намного больше. Хорошо обрисовал текущее положение дел российский политолог Сергей Михеев в своем интервью на радио «Вести FM»:
«Мировая культура превратилась в бесконечный фастфуд. Где шедевры? Нет никакого творчества давно уже! Назовите мне гениальные книги, которые потрясли мир за последние двадцать лет…
Их нет! Назовите гениальные шедевры! Их нет! Их просто не существует, потому что всё усреднилось до уровня потребления, потому что потребление стало главным критерием».
Да, тем, кто создает кино, стало очень комфортно жить. Такая среда убивает творчество. И вот им уже камеры не те, пленка не та… Как ни парадоксально, но искусство творят те, чья душа изранена, чья личность совершенствуется и растет, чего не скажешь о сегодняшних сценаристах и режиссерах.
“Комфорт низводит к усреднённости, поэтому забито всё огромным количеством псевдокультурного мусора, который вообще никому не нужен. Комфорт убивает способность к творчеству. Он даёт вам время на творчество, но творить вы уже ничего не способны“, – сказал политолог.
И что возразить на это?
В начале нынешнего века Российская культура превратилась в поставщика регулярных финансовых скандалов. Сначала всё было как бы ничего, мы в рамках всеобщей демократизации общества «кушали» шедевры тех, кого якобы губило советское убогое некультурное и непонимающие общество… «Кушали» и не понимали, почему нам всё же балет «Лебединое озеро» и опера «Евгений Онегин» нравятся больше, чем завыванье новых кумиров эстрады…
Нам, непонимающим, объясняли: мы безнадёжно устарели…
Время шло. Настоящих шедевров почти не появлялось. Потом были разные кризисы, санкции и пандемии, потом ещё санкции, и деятели культуры вздыхали: ах, как трудно работать!
И многие по наивности верили в то, что кризисные времена не слишком уместны для серьезного разговора о культуре – на фоне обвала нефтяных цен и шествующего по планете коронавируса новости из «мира прекрасного» уходят в лучшем случае на второй план.
А потом как-то стало обыденным, что само понятие «культура» в российском обществе ассоциируется практически исключительно с соответствующим министерством, одна из ключевых функций которого – распределять финансирование на культуру.
Результат хорошо известен: российская культура превратилась в поставщика регулярных финансовых скандалов, а создаваемые деятелями культуры ценности определенно не соответствуют той цене, которую за них платит государство, а в конечном итоге, и все общество. И отныне одной из главных слабостей сегодняшней российской культуры является укоренившееся представление о том, что деньги – а конкретно, деньги бюджетные – решают все.
Сложилась такая ситуация, конечно же, потому, что долгое время культура финансировалась по остаточному принципу, но как только в бюджете наконец образовалось достаточно средств, появилась и долгожданная возможность наверстать упущенное. Однако едва в культуре появились немалые деньги, сами произведения культуры незамедлительно превратились в побочный, а то и вовсе необязательный продукт освоения бюджетов – процесса не менее «творческого», чем живопись, музыка или писательство.
Наглядным примером этого творческого освоения средств служит российский кинематограф. Мало того, что победы отечественного кино на статусных мировых фестивалях в последние годы можно пересчитать по пальцам, так еще и российский зритель оказался не готов голосовать рублем за картины, в производство которых вложены немалые деньги.
Как подсчитали в конце 2019 года журналисты «Газеты.ру», суммарные сборы в прокате десяти наиболее убыточных российских фильмов составили менее 1,1 млрд рублей при общем бюджете в 6,7 млрд рублей, включая 1 млрд рублей из государственного Фонда кино. Причем, в списке провальных фильмов были и те, в работе над которыми участвовали фигуры первого ранга – например, Андрей Кончаловский, чей фильм «Грех» с бюджетом 1 млрд рублей собрал в российском прокате всего 50 млн.
Это, конечно же, не значит, что финансирование культуры из государственных средств нужно немедленно прекратить. В конечном итоге, культура имеет самое прямое отношение к идеологической власти, и государство как один из ключевых игроков на этом поле никогда не откажется от инвестиций в культурное производство.
Другой вопрос, стоит ли рассчитывать при таком подходе на появление настоящих шедевров культуры?
В представлении русских философов рубежа 19-20 веков культура воплощала собой три неразрывно связанных столпа «русской идеи» – истину, добро и красоту. Подобное представление дожило и до наших дней – официальные высказывания о культуре по-прежнему наполнены рассуждениями о духовности и морали, а ревнители общественной нравственности, требующие запретить очередное не вписывающееся в их картину мира произведение искусства, нередко апеллируют к отсутствию в нем эстетической составляющей: мы, мол, тоже можем нарисовать такую же мазню.
Между тем в 20 веке представление о природе культуры и искусства принципиально изменились. Благодаря европейским авангардистам культурой теперь можно называть все, что объявляет таковым художник, критик или куратор, а сам творческий процесс был лишен мистического ореола и стал восприниматься как часть, пусть и специфическая, общественного производства. И что бы там ни говорили ревнители чистоты традиции, современная российская культура идет именно этим путем, будучи неотъемлемой частью культуры глобальной – с необходимой поправкой на нынешнее место России в мировой системе. Речь идет в первую очередь, разумеется, о культуре массовой, которая ценителями высокого искусства чаще всего не воспринимается как культура в собственном смысле, однако именно по ней можно безошибочно судить о состоянии общества в целом.
Вопрос о соотношении цен и ценности в действительности главный для современной культуры.
Парадокс западной культуры в том, что она, несмотря на массовость, в то же время генерирует и серьезные культурные ценности. В чём парадокс? Да в том, что там рынок культурного производства сложился в условиях жесткой конкуренции, назначающей для каждого продукта свою цену.
Отечественный же рынок культуры являет еще одну сторону привычного российского монополизма: одни и те же лица в новогодних «голубых огоньках» на протяжении десятилетий напоминают о том, что культура во многом превратилась в источник рентного дохода, а нередко и политического капитала.
На вопрос о том, существует ли прогресс в искусстве, однозначного ответа нет до сих пор, хотя понятно одно: при таких вводных условиях его не может быть по определению – если, конечно, не считать прогрессом «русский рэп».
Деятели культуры и искусства кричат (вернёмся к Вишневской): опять кризис, мы погибаем в душном обществе, нам не дают продвигаться, нам некем, нам нечем, нам не на чем! И мы даём ставший уже хрестоматийным ответ:
– Пушкин писал гусиным пером,
– Достоевский пережил гражданскую казнь и каторгу, и после этого писал так, что…
– Александр Фадеев был обласкан властью как никто, много лет возглавлял Союз писателей СССР, а написал только «Разгром» и «Молодую гвардию».
Ну и так далее, и тому подобное…
Так в чём же всё-таки дело?
А в том, что отправной точкой в рассуждении о современном состоянии отечественной культурой является 1991 год.
После развала СССР, долгое время претендовавшего на создание альтернативной капитализму геоэкономической и геокультурной системы, Россия оказалась сначала полупериферией, а теперь, кажется, и вовсе периферией «мирового цивилизованного сообщества» не только в социально-экономическом плане, но и практически во всех других. Культура здесь не исключение.
Причем, понятие «периферия» оказалось актуальным и в части слепого колониального принятия чужой модели существования, и в смысле роли в мировом разделении труда – в том числе и культурного. «В нашем цеху по заточке булавок нам нечего дать на подпольный прилавок», как поет Сергей Трофимов, один из немногих производителей качественного и оригинального хотя бы по внутренним меркам культурного продукта.
В период многократно проклятого «железного занавеса», когда СССР был самобытным игроком в том числе и на мировом культурном рынке, наше взаимодействие с Западом (в расширительном смысле слова, включая, например, Японию) было куда интенсивнее, мы были намного интереснее нашим визави. Наш кинематограф участвовал в совместных проектах с американцами, французами, итальянцами, теми же японцами. В этих совместных фильмах снимались звезды первой величины – Джейн Фонда, Элизабет Тейлор, Софи Лорен, Марчелло Мастроянни, Ален Делон.
Наши литераторы брали Нобелевскую премию по литературы – причем, Солженицын был не менее советским писателем, чем ругавший его Шолохов, просто с приставкой «анти-», и именно в таком качестве, как рассказчик о СССР, но с позиций его критики, был Западу на тот момент интересен.
Немал, кстати, и список тех, кого предлагали в номинанты, но неуспешно – например, Генрих Белль хотел номинировать своего товарища Юрия Трифонова.
Ничего подобного сейчас нет и близко!
Обескровлена, высушена, лишена качества и самобытности любая культурная деятельность, причем, как мало-мальски лояльная или хотя бы прямо не противостоящая государству, так и открыто оппозиционная.
По материалам
